Об экстремальном восхождении в горы!

Как-то лет двадцать пять назад, он поймал ветер подобной силы на Тянь-Шане. Андрей лежал с закрытыми глазами, уже похоронив тщетные попытки уснуть, картины прошлого вставали перед ним.

Под ногами хрустело мелкое каменное крошево, утрамбованное копытами малорослых киргизских лошадей. Тропа уходила далеко вверх на перевал. Но проходимым для конных чабанов он был только летом, а сейчас, в начале мая, там наверху все было белое. Солнце завершало свой дневной круг, успешно закатившись за ближайшую вершину, и белизна снега, оказавшегося в тени горы, постепенно переходила в ультрамарин. Каменистая тропа уперлась в границу снега. Андрей, не задумываясь, шагнул на еще неглубокий, но твердый покров и в хорошем темпе двинулся к перевалу. Светлого времени оставалось часа два, и нужно было успеть перевалить на южный склон хребта.

Руки сводило холодом даже под теплыми рукавицами. От обжигающего ветра спасал теплый капюшон. Рюкзак прекрасно грел спину, но в целом, особого комфорта от этой погоды Андрей не испытывал. Днем было тепло и даже жарко. В начале подъема он шел в одном свитере, но как только солнце закатилось за соседнюю гору, резко-континентальный климат дал себя знать.

По ощущениям было уже около двадцати градусов мороза, и температура продолжала падать. Андрей рассчитывал засветло миновать узкую седловину перевала, по которой теперь свистел ледяной ветер. Завтра солнце согреет горы, и стены ущелья, увенчанные высокими пиками, станут лавиноопасными. А сейчас мороз сковывал снежный покров, надежно удерживая его на крутых склонах. Но нужно было успеть до темноты.

Ветер все усиливался и маленькая человеческая фигурка казалась букашкой , ползущей среди белых громад горных пиков, упираясь лыжными палками в твердый наст и пригибаясь к самой земле, что бы противостоять его упругим порывам. Тропы уже давно не было, и он шел наугад в широком распадке, завершающемся ярко выраженной седловиной перевала. Самое трудное было впереди.

Андрей отлично знал, что настоящий ветер будет там, наверху, в самом узком месте. Холодный воздух, как вода, перетекает через горы в самых низких местах, и чем уже проход, тем больше в нем скорость ветра. Снег скрывал тропу, идущую вверх пологим горным серпантином, и теперь Андрей поднимался «в лоб» по довольно крутому склону.

Ботинки стали проскальзывать. Спрятавшись от ветра за торчащим из снега обломком скалы, путник решил одеть кошки. Для этого ему пришлось снять рукавицы, и голые пальцы мгновенно скрючило от холода. С горем пополам примотав, кошки к ботинкам, Андрей натянул рукавицы и вышел из укрытия. Сильным порывом его тут же чуть не опрокинуло на снег, но он удержался и низко пригнувшись, как бы ложась на ветер, двинулся дальше.

По мере сужения ущелья и приближения к перевалу ветер становился сильнее. Нужно было успеть почувствовать приближающийся порыв и упасть на склон, расперевшись палками и кошками, что бы пропустить над собой, бешено мчащийся табун взбесившегося холодного воздуха. Вот так, падая и поднимаясь, он упорно продвигался вверх. Перевал медленно приближался, и казалось, что вот уже сейчас, за очередным перегибом снежной доски покажется седловина.

Неожиданный сильный порыв застал его врасплох. Ветер мощным, тугим кулаком ударил человека в грудь и перевернул навзничь вниз головой по склону. Андрей начал скользить. Скорость нарастала с каждой секундой, промедление грозило смертью, ведь разогнавшись до определенной степени, остановиться самому уже невозможно. Он сделал кувырок и развернулся ногами вниз, но передние зубья кошек предательски коснулись фирна и зацепились за него. Сила инерции подбросила его и вновь перевернула головой вниз.

Съезжая на животе, Андрей ухватил правую лыжную палку левой рукой у самого кольца, и что было силы воткнул ее в снег, при этом он согнул ноги в коленях, что бы вновь не коснуться кошками склона. Но наст был настолько плотный, что наконечник палки лишь слегка входил в него, и Андрей продолжал скользить, набирая скорость. Однако эти действия позволили ему вновь оказаться головой вверх.

На мгновенье он приподнял палку и еще раз с силой попытался воткнуть ее в твердый фирн, но результат был тот же. Все вокруг мелькало, скорость росла предательски быстро. «Неужели не смогу задержаться» – уже слегка паникуя, подумал он. И, наверное, эта легкая паника и помогла ему. Организм уже ведрами выделял адреналин, а это придавало ему сил и замедляло бег времени.

Андрей приподнял палку повыше и, вложив в удар всю силу, всадил ее в снежную доску, но не под прямым углом к склону, как делал это раньше. Он засадил палку под прямым углом к горизонту. И она вошла, не глубоко, сантиметра на три-четыре, но вошла. Андрей всем телом навалился на нее, подтянув палку под самую грудь, и замер в этой напряженной позе пока не остановился окончательно.

Теперь нужно было надежно зафиксироваться на склоне. Стараясь не сделать ни одного неосторожного движения, широко расставив ноги, Андрей двумя сильными ударами вогнал передние зубья кошек в фирн и только после этого почувствовал себя человеком, который временно ушел от опасности.

Сердце бешено стучало, руки тряслись, он медленно восстанавливал дыхание. Палка, которой он тормозил, оказалась завязанной узлом. Вторая висела на руке, закрепленная темляком, рюкзак с хорошо застегнутым поясом остался на спине, а вот шапка, подхваченная ветром, уже кувыркалась по склону далеко внизу. Пропали так же солнце — ветрозащитные очки.

Отдышавшись, Андрей кое-как выпрямил лыжную палку, на счастье она была довольно древняя, сделанная по старинке из мягкого АМГ, поэтому не сломалась и довольно легко приняла форму, приближенную к первоначальной. Затем он осторожно поднялся и снова двинулся наверх, вертя головой по сторонам, в поисках потерянных очков и не находя их.

Ветер быстро наполнил глаза слезами, и ему постоянно приходилось щуриться, что бы хоть что-нибудь увидеть. Отсутствие шапки не очень пугало нашего путника, он просто потуже укутал голову капюшоном, но вот очки на завтрашнем солнце были ему необходимы.

Склон начал становиться более пологим, и Андрей, наконец, вышел на седловину. Она была невелика, метров сто длинной и пятьдесят шириной, а посередине стоял, как акулий зуб, остроконечный кусок скалы. Наверное, днем при других обстоятельствах, это место было бы достойно кисти художника, но только не сейчас.

Ветер здесь достиг своей максимальной силы, и измученный человек уже двигался под углом в сорок пять градусов к земле, четко фиксируя каждый шаг. Ударом вбивая зубья кошек в твердый как лед фирн и только после этого по одной переставляя палки, он медленно продвигался к Акульему зубу. Но стихия никак не хотела пропускать упрямую сгорбленную под ветром человеческую фигурку. Очередной порыв сорвал с его головы накрепко застегнутый капюшон и там, за спиной, туго заполнил этот воздушный мешок ветром.

Верхняя стяжка капюшона плотно обхватила горло и начала душить упрямо идущего человека. Андрей отлично понимал: для того, чтобы расстегнуть капюшон, ему нужно было остановиться, снять темляки лыжных палок, снять рукавицы, и уже только потом, он смог бы расстегнуть стяжку капюшона. Но сделать это было невозможно, стоило убрать палки как опору и ветер, который казалось, ждал только этого, подхватит его и сдует с перевала, как ненужный мусор.

Спасение было только под Акульем зубом, который стоя посреди перевала, давал небольшую защиту от ветра. Андрей напрягал что было сил мышцы шеи, чтобы противостоять удушению капюшоном и упорно продвигался вперед. Спасительная скала была уже близко, а горло обхваченное капюшоном, все меньше крови пропускало в мозг. В глазах бежали черные муравьи, звон в ушах стиснул голову, но Акулий зуб был уже рядом и рассекаемый им ветер начал слабеть.

Усталый человек сел на снег, привалившись рюкзаком к спасительному камню. Здесь можно было снять рукавицы, поправить капюшон и немного передохнуть перед последним броском.

Акулий зуб оставлял за собой всего несколько метров штилевой зоны, а вокруг свирепствовала стихия. Это циклон, переваливая через горный хребет, нашел самое низкое место для своих тяжелых воздушных масс и перетекал на другую сторону хребта, как вода из прорыва в запруде. Андрею предстояло пройти по седловине метров тридцать, а дальше на склоне было широко, и он точно знал, что там нет ветра.

Отдохнув минут пять путник встал и приготовившись вышел из-за камня, сразу упершись в тугую воздушную стену. Теперь он уже увереннее двигался вперед, а седловина, как воронка, начала расширяться и чем шире становился проход, тем слабее дул ветер. Пройдя седловину, Андрей резко взял в сторону и, спустившись метров на сто по склону, наконец, облегченно вздохнул, здесь уже не было ветра…..